Мы встретились с Катей в Киеве, в квартире, где она живет вместе с мамой и братом.

Хрупкая, немного застенчивая и очень осторожная в словах. Во время разговора она все время боялась сказать что-нибудь, что могло бы оскорбить ее подопечных.

Ее телефон не умолкает ни на минуту. Во время интервью ей звонили по телефону около 20 раз. Катя спокойно и ясно рассказывает собеседникам, что нужно сделать, куда прийти и что будет с ними дальше. Объяснить и донести информацию бывает нелегким делом.

Кате 23 года, сама она родом из Краматорска. До начала полномасштабного вторжения она училась в Киеве, на факультете режиссуры. После окончания учебы планировала поехать в Турцию, где живут ее друзья, а затем ехать покорять Европу.

«Разбудишь, если война»

Сессия завершилась 21 февраля, а 23-го с друзьями планировали ехать праздновать.

«В то время я была в Гостомеле, – рассказывает Катя. – Напряжение, конечно, было, но мы почему-то были уверены, что будет что-то ближе к Востоку, например, в Краматорске. Поэтому я очень волновалась и уговаривала маму поехать к бабушке в Изюм, потому что там нет военных объектов и там будет тише… Теперь, конечно, это выглядит совершенно бессмысленной идеей.

В тот вечер все пошли спать, в шутку сказали друг другу: «Разбудишь, если война.» И в ту ночь война началась.

В Гостомеле было страшно: самолеты, десантники, выстрелы.

До вечера мы сидели там, потом поехали в Ирпень, где были еще сутки, а потом выехали в Дрогобыч. Четыре кота и собака, две полные машины взрослых и детей ехали двое суток, чтобы добраться до безопасного места.

В Дрогобыче мы поселились в общежитии. Когда некоторые люди, которые не хотят эвакуироваться, говорят мне, что даже не представляют себе, как жить в общежитии, я честно отвечаю, что все это прошла и хорошо знаю. Да, это – жизнь, не мед, но это –  ваша безопасность. И это самое главное.»

Начало волонтерства

«После того как первый стресс прошел, и я перестала пугаться каждого громкого звука и начала нормально спать, я стала искать, как я могу быть полезной. Не могла просто сидеть и читать новости. Мне нужно было что-то делать, но я вообще не понимала как.

Я начала ходить на склад, где выдавали гуманитарку. Никого там не знала, поэтому когда видела, что приезхал грузовик, то просто шла и помогала разгружать коробки.

Потом у меня были мысли пойти в военкомат, потому что лютая злость на врага не давала спокойно жить. Но головой я понимала, что толку от меня будет мало, я буду просто бегать и паниковать.

Однажды наша подруга Анна Ощепкова предложила мне поработать на телефонной линии для эвакуации, временно, буквально на несколько недель. Мы должны были набрать несколько автобусов.

В первые дни, как мы объявили эвакуацию, телефон не умолкал, с пяти утра до часу ночи: пока я разговариваю с одним человеком, в телефоне появляется четыре пропущенных вызова. Каждому из них я перезванивала и объясняла, куда нужно подойти, что с собой брать, а главное – куда их повезут и что будет дальше.

Надо понимать, что звонили люди в большинстве своем пожилые люди. Информация до них доходит достаточно тяжело. Надо каждому все объяснить и рассказать. Часто я учу их открывать сообщения и сохранять номера.

Как только в городе обстрел, телефон разрывается, все записываются на выезд, а когда я вечером звоню, то 2/3 человек уже отказываются уезжать. Первый испуг проходит и все. Иногда отказываются все пассажиры автобуса.

У меня не было времени даже выпить чаю или сходить в туалет. Нравственно это тяжелый труд. Но я согласилась, потому что это моя страна, я хочу помогать, я знаю, что спасаю чью-то жизнь».

В обязанности Кати входит предоставление полной информации, когда и куда человек будет эвакуирован, кто и где его встретит, а также время и место посадки и формирование списка пассажиров автобуса.

«Сначала людей вывозили в Днепр, сейчас автобусы едут в Покровск – там пассажиров пересаживают на поезд, который едет через Днепр, Мироновку, Винницу, Хмельницкую и направляется во Львов. Дальше люди сами решают, куда ехать и что они будут делать.

Если люди не знают, куда им ехать, то они могут поехать поездом в Кропивницкий.

Как только они садятся в поезд, им оформляют денежную помощь, которую они получают сразу после приезда. Их встречают и расселяют по домам или коммунальным заведениям.

Хочу отметить, что все заведения сейчас уже готовы к холодам, там люди не будут мерзнуть.

Никто не бросает людей на произвол судьбы, им сразу оказывают помощь, еду, одежду и сопровождают в поселение, – рассказывает Катя. – То есть, когда человек приезжает в Кропивницкий, деньги, минимальный набор продуктов и крыша над головой у него уже есть стопроцентно.»

«Вывезите меня обратно, вы не имеете права! »

«Бывают случаи, когда люди звонят и требуют отвезти их обратно и очень сердятся, когда я говорю, что мы только эвакуируем, а обратно мы никого не возим.

Недовольных вообще не очень много, но они ловко портят мне нервы, – смеется девушка. – Обычно люди недовольны тем, что их вывезли например в деревню, а не в город, или то, что в мае были холодные батареи.»

«Отвезите меня к дочери в Киевскую область, вы же волонтер! »

Во время разговора у Кати не замолкает телефон. Звонит бабушка: «Мне не нужно в Покровск, мне нужно в Киевскую область к дочери, отвезите меня к ней, я на операцию еду.»

Катя снова очень спокойно рассказывает о маршруте и куда эта женщина может добраться эвакуационным автобусом или поездом.

Женщина срывается на крик: «Да вы же волонтер, отвезите меня к дочери!»

Катя спокойно заканчивает беседу и тихонько вздыхает. Говорит, что уже привыкла к оскорблениям в свой адрес и угрозам. Ей угрожали прокуратурой и СБУ, полицией и министерством обороны. Говорит, что понимает людей, потому что те напуганы, а потому агрессивны.

«Однажды мы вывезли семью в Ровно, поселили их в санатории с трехразовым питанием. В какой-то момент звонит глава семьи и матом кроет меня, угрожает СБУ и прокуратурой – якобы я нарушила его права, не имела права их вывозить, требует везти их обратно, – pассказывает Катя. – Я растерялась и не поняла вообще что происходит. Минут двадцать был такой поток слов, а потом он прислал мне сообщение: «Извините, у меня биполярное расстройство, храни вас Бог.»

Конечно, я не могла оставить это просто так, мне стало его очень жаль. Поэтому вместе с координатором мы нашли мужчине врача-психиатра в Ровно, ему назначили консультацию и лечение. Надеюсь у него все хорошо сейчас.»

«Пока имею хоть немного сил – буду продолжать»

«Каждый день я мысленно бросаю это дело, потому что реально очень устала, – говорит девушка. –

Я мало сплю, все время на телефоне. Поэтому я не могу полноценно работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь, потому что за то, что я делаю, не получаю ни одной гривны.

Я на себе в полной мере почувствовала, что такое эмоциональное выгорание, но пока имею хоть немного сил продолжать помогать людям выехать из опасных регионов – я буду это делать.

Друзья и семья настаивают на том, чтобы я бросила все и отдохнула, но я, кажется, еще не готова.

Два или три спасенных человека на сто – это уже важно.

Многие называют эвакуацию депортацией и воспринимают призывы к выезду очень агрессивно. Мне это очень больно читать, потому что я сама эвакуировалась вместе с семьей и считаю, что мы должны спасти свою жизнь и дать военным сделать свое дело.

А потом уже вернемся в свои дома и будем вместе все отстраивать.»

Лера Пимкина (Лєра Пімкіна)

Kramatorsk Post

16 сентября 2022

Перевод Владиславы Соколовой